Рыцарь - Страница 81

Взятая в этом замке добыча плюс те деньги, что я приобрёл на турнире, – сумма получалась изрядная. Таскать с собой такую кучу денег довольно хлопотно. Ги посоветовал при ближайшем удобном случае поместить эту сумму в одно из орденских хранилищ. Свою добычу он тоже намеревался сдать в казну. Монаху денег иметь не полагалось. Исключительно – на пропитание и обмундирование. Но в этой малости Орден своим рыцарям никогда не отказывал. Орден Храма, помимо своих военных функций, играл в этом времени также роль солидного банка: давал ссуды под проценты, а также исправно хранил и выдавал помещённые в него деньги. Христианину заниматься ростовщичеством неприлично, но когда этим занимался целый Орден, ни один из рыцарей которого формально не располагал собственным имуществом, – то это уже другое дело.

– ...Как думаешь, – спросил меня Ги утром, когда мы умывались у колодца, – Бенедикта лучше на воротах его собственного замка повесить или просто прирезать, без всяких затей? Или же прирезать, – он на секунду задумался, – но с затеями?

– Подожди, подожди... Ты же обещал ему жизнь!

– Когда? – недоуменно спросил Ги.

– Когда мы стояли перед замком. Ты сказал: «Что лучше: лишиться части имущества, но сохранить жизнь или же быть прирезанным на месте?»

– А, это... – Ги зевнул. – Но ведь это не обещание.

– Это почти обещание.

– Ну и что? Во-первых, он дважды пытался нас обмануть. Во-вторых, обещание, данное разбойнику, – это совсем не то, что обещание, которое один благородный человек может дать другому благородному человеку. Это и не обещание вовсе. Это тебе любой клирик в два счёта докажет.

– Не сомневаюсь.

Я уже сталкивался с подобной логикой – в монастыре Сен-Жебрак.

– Ги, мне противна мысль об убийстве безоружного.

– А ведь в чём-то ты прав... – Он задумчиво поскрёб пальцем намечающуюся щетину. – В конце концов, он же ведь не сарацин какой-нибудь... Но Андрэ, подумай сам: нам ведь ещё обратно ехать с этой твоей Анной. Вернее, придётся ехать тебе одному – я-то, скорее всего, в Испании останусь. Там сейчас, поговаривают, снова война с маврами начинается... Конечно, ты для возвращения можешь выбрать и другой путь. Но не лучше ли обезопасить этот, наиболее короткий? Или ты думаешь, что барон мгновенно забудет и о том, что он был нашим пленником, и о том, сколько золота мы вывезли из его замка?

– Я выберу другой путь для возвращения.

– Всё равно... Тебе так нужен ещё один враг? Мне – нет. У меня их и без того хватает.

– Мне не нравится мысль об убийстве безоружного человека, – повторил я.

Ги махнул рукой, сдаваясь.

– Ну да чёрт с ним. Поступим с ним по-христиански, если ты так этого хочешь.

* * *

О своём отъезде мы пленников извещать не стали. Дня через два, а может, и раньше, перепуганные слуги наберутся достаточно смелости для того, чтобы выбраться из подвала. Выбравшись, они без труда обнаружат воющих от голода солдат Бенедикта де Бале, а там, глядишь, отыщут и самого барона, по-прежнему пребывающего в цепях. Но к тому моменту мы будем уже очень далеко отсюда.

Когда мы уже выезжали из ворот, Ги спохватился:

– Я кое-что забыл, – и развернул коня, – я вас догоню.

Но мы дальше не поехали, а стали ждать его перед замком. Когда наконец мой приятель вновь показался в проёме ворот, я заметил, что он вытирает лезвие меча тряпицей.

Я тяжело вздохнул:

– Ты всё-таки его прирезал?

Тамплиер с улыбкой качнул головой. Я продолжал смотреть на него, ожидая продолжения.

– Если этот Бенедикт и впрямь задумает отомстить кому-нибудь из нас, вряд ли теперь он сможет это сделать. Денег у него больше нет... а оружие без больших пальцев рук держать не слишком-то удобно.

Нет слов.

– Впрочем, – продолжал Ги как ни в чём не бывало, – наследника он себе зачать всё-таки сможет, потому как оскоплять его – как ты предлагал поначалу – я всё ж не стал. Это ведь Европа, Андрэ, а не Палестина. Если мы выкинем здесь что-нибудь подобное, нас просто не поймут.

Глава четвёртая

Вот уже четвёртый день подряд копыта наших коней поднимали пыль дорог Каталонии. Горы стали ниже, затем вовсе остались за нашими спинами.

Выяснилось, что Ги более-менее разбирает испанский язык, хотя и не так хорошо, как я. То, что я понимаю и даже сносно умею разговаривать на испанском, было для меня приятным открытием – хотя, поднапрягши память, я вспомнил, что в замке барона Родриго понимал большую часть испанских романсов, которые исполняла для барона одна из обитательниц замка. В моём родном двадцатом веке я никаких языков, кроме родного русского не знал, а в школе по английскому всегда имел твёрдую тройку. А Андрэ, оказывается, полиглот.

Мне стало интересно, где мой «предшественник» по телу успел выучить испанский язык. Улучив момент, когда ни Ги, ни его оруженосцев не было поблизости, я заговорил на эту тему с Тибо.

Тибо забеспокоился. Он вообще начинал беспокоиться и переживать, когда в силу обстоятельств речь заходила о моей потерянной памяти. В обычной жизни он об этом быстро забывал – привык, притерпелся к моему изменившемуся характеру – и вспоминать о последствиях поединка с де Бошем решительно не желал. Приходилось крепко наседать на него и прямо-таки вытягивать нужную информацию.

– Так это... – сообщил он мне наконец, почесав в затылке, – учитель ваш был испанец.

– Какой ещё учитель?

– Которого батюшка ваш специально для вас с Жераром из Испании выписал. Они же, испанцы, народ такой... Военный. Шибко повоевать любят. Потому и доспехи и мечи изготовляют самые лучшие, и сами энтими мечами ловко махать умеют...