Рыцарь - Страница 47

К оглавлению

Предводитель не возражает. Его люди выполняют указания Луки.

– А теперь уходим, – командует тот, когда тело монаха повисает на столбе.

Предводитель опять не возражает, только вполголоса спрашивает:

– Зачем ты это сделал?

Лука смотрит на него выпуклыми чёрными глазами.

– Захотелось, – говорит он.

* * *

...Рядом кто-то был. Шелестела одежда, шуршала солома на полу, когда этот «кто-то» передвигался по комнате. Сами шаги были лёгкие, почти неслышные. Пахло дымом и хвоей.

Звякнуло что-то металлическое. Зажурчала вода.

Я открыл глаза и удивился. Во-первых, оказалось, что нахожусь я не в доме, а в каком-то каменном склепе – впрочем, склепе относительно благоустроенном. Во-вторых, я вспомнил драку в Чёртовом Бору и её весьма печальный для меня финал. Меня опять убили? Причём так же позорно, как в прошлый раз...

Я осторожно повернул голову, приготовившись к вспышке боли.

Никаких неприятных ощущений не последовало.

У очага стоял человек среднего роста, в рваном дорожном плаще. Почувствовав мой взгляд, он повернулся и приветливо кивнул:

– Доброе утро.

И улыбнулся.

Я обомлел.

Конечно, не от того, что он пожелал мне доброго утра.

А от того, что он произнёс эти слова на чистейшем русском языке.

Блин! Значит, меня всё-таки грохнули!

Человек у очага был темноволос, бородат и облачён в длинное серое платье наподобие монашеского. Волосы у него были длинные, вьющиеся. Борода такая же. Нос с горбинкой. На еврея похож.

Я сел. Ничего не болело. Бедро, в котором (я помнил) проделали порядочную дыру, было замотано окровавленными тряпками, но по ощущениям – в полном порядке.

Нет, это был не склеп. Пещера. Пол выстлан свежим лапником, деревянные полати, накрытые одеялом, – моя постель. Табуретка, сундук, полка. На полке и на полу – некоторое количество глиняной и медной посуды. Со стороны входа проникал дневной свет.

Я подумал и попытался заговорить на русском. Вышло не очень.

– К-то ви тако-й?..

Очень интересно. Куда я попал на этот раз?

Человек покачал головой.

– Видимо, нам лучше перейти на другой язык, – сказал он на языке Андрэ де Монгеля. – Здесь меня называют отшельником Иммануилом.

– Очень приятно... А моё имя вам, очевидно, известно? – задал я вопрос с подковыркой.

– Мне известны оба, – кивнул Иммануил.

– Ну-ка поясните, что происходит! – потребовал я. Отшельник ничего не ответил.

Я взбесился:

– Да кто ты, чёрт возьми, такой?

– По-моему, я уже назвал себя, – благодушно ответил мой собеседник.

Я помнил, что, когда начал валиться с лошади, меня что-то ударило... Может, я не умер? Тогда – что, крыша съехала? Я потёр ладонями виски. Нет, с головой кажется всё в порядке.

– Откуда вы знаете русский?

– Со всяким человеком я предпочитаю общаться на его собственном языке.

– Это не ответ.

– Нет. Это ответ.

Я вздохнул. Ссориться с этим загадочным дядькой мне почему-то не хотелось.

– И сколько языков вы знаете?

– Все.

Вот так, Лёня.

– И кто же вы такой, монах?

– Здесь меня зовут святым отшельником, – усмехнулся мой собеседник. – Тем не менее я не отшельник. И не святой.

Я подумал. Ещё раз оглядел пещерку.

– Где я нахожусь?

– У меня в гостях.

– Да?.. И каким образом я здесь очутился?

– Вас привезли люди, которых вы спасли от разбойника Луи... Кстати, повязку с бедра можете снять.

Я так и поступил. Бинты заскорузли от крови. Я начал осторожно их отдирать... Интересно, сколько я уже тут лежу?

– Вас привезли сегодня утром.

Я снова поглядел на господина «полиглота»... Я что, задал этот вопрос вслух?.. Да, наверное. Пробормотал себе под нос, а он и услышал.

– А где я всё это время валялся? – поинтересовался я, продолжая разматывать повязки и гадая, сколько же времени прошло. – В Чёртовом Бору, наверное?

– Ваше героическое сражение с Луи Каорским, – ответил Иммануил с едва заметной иронией, – состоялось не далее как вчера утром.

Чего?!.. Он что, рехнулся?..

Потом я посмотрел на собственную ногу и подумал, что если кто из нас и рехнулся, так это я. Я прекрасно помнил, что был ранен. Значит, сколько бы ни прошло времени, шрам-то должен был остаться!

Шрама не было.

Я ощупал ногу. Потом ещё раз – голову.

Бред какой-то...

Господин Всезнайка между тем спокойно продолжал заниматься своими делами. Подкинул дров в огонь. Посолил воду. Достал с полки узелок с зёрнами. Растолок зёрна в ступке.

Непонятность на непонятности сидит и непонятностью погоняет... Но надо было выяснить самый главный вопрос.

– Так кто вы всё-таки такой? – спросил я в четвёртый раз.

– Я уже назвался.

– Нет, я имею в виду – вообще?

– Вообще? – Похоже, что этот вопрос его позабавил. – Вообще – это как?

Я разозлился.

– Послушайте, – прорычал я. – Вы прекрасно понимаете, о чём я говорю. Вам что-то известно насчёт того, кто я такой и как я здесь очутился. Что вам известно и главное – откуда? Это вы меня сюда вселили? – Я ударил кулаком в мощную грудь сьера Андрэ де Монгеля.

– Вы это так воспринимаете? – улыбнулся Иммануил.

– А как, чёрт побери, я ещё это должен воспринимать?!

Еврей-полиглот отрицательно покачал головой.

– Я вас никуда не вселял, – порадовал он меня. – Да и вы сами, строго говоря, никуда не вселялись. Просто вы... видите вещи такими, какими вас научили их видеть. Начитались в книгах историй о переселении душ, вот и мерите всё привычной мерой.

– Не понял.

Господин Всезнайка, помешав воду в котелке, опустился на табуретку. С ложкой в руках.

– Жил один рыцарь, – произнёс он. – По-своему этот рыцарь искренне верил в Бога и старался делать всё, что, как ему казалось, должно было понравиться Богу. Каждое воскресенье рыцарь, как и положено, посещал Церковь. И, слушая проповедь и рассказы из Священного Писания, не раз и не два удивлялся рыцарь: как же так – в древности люди не только не верили божьим людям, но наоборот – гнали их и преследовали.