Рыцарь - Страница 116

116

Грязное лицо, рот с гнилыми или выпавшими зубами, кожа в язвах и крысиных укусах, свалявшиеся волосы неопределённого цвета... За год содержания в гуманных условиях графской тюрьмы прекрасная родственница Родриго де Эро вполне могла превратиться в подобное чудовище. Нет, невозможно поверить, что когда-то эта голова принадлежала Анне... Или мне просто не хотелось верить?

Я поймал взглядом взгляд графа. Альфаро улыбался.

– Вы удовлетворены, дон Андрэ? Или вам всё остальное тоже отдать?!

– Теперь я тебя точно убью, – пообещал я. – Считай, что ты уже мёртв, мерзавец.

На этом наш обмен репликами закончился, поскольку Ги де Эльбен, выбросив руку из-за щита, резко притянул меня к себе. В камни, на которых я только что стоял, ударила стрела.

В следующее мгновение стрелы дождём забарабанили по нашему нехитрому укрытию. Анри чиркнуло по шлему. Мы отступили.

– Спасибо, Ги!

– Хочешь сделать мне приятное – убей ведьму.

– Да иди ты...

Наконец мы оказались под прикрытием больших щитов, защищавших катапульту.

– У вас всё готово? – спросил я Хайме. Командир наёмников кивнул:

– Да.

– Я не удивлён, – сказал Фернандо де Грасиане. – Я был уверен, что эти переговоры ничего не дадут. Альфаро никогда не отдаст то, что уже проглотил.

– В таком случае сегодня он умрёт от несварения желудка... Всё, начали.

И наша бравая армия пошла на приступ замка.

Ну, не сразу, конечно.

Сначала были выдвинуты большие деревянные щиты, покрытые мокрой кожей. Под их прикрытием из сборных частей мы быстро собрали несколько машин, над которыми трудились последние трое суток. Крюк-разрушитель – вертикальная рама с жердью, на конце которой насажен железный крюк. Эта машина нужна была для того, чтобы срывать зубцы со стены. Приволокли на катках деревянную башню. Ещё – что-то вроде двух больших деревянных сараев на колёсах. Прячась в них, мы могли подойти к самым воротам.

Всё это время лучники, не переставая, обстреливали стены. Когда начался штурм, они удвоили усилия.

У нас был и таран, но никто не рассчитывал, что от него будет много толку. Ворота в замке были мощными, делавшимися на века. Достойное этих ворот осадное орудие втащить на гору было попросту невозможно.

Проблема состояла ещё и в том, что мы могли атаковать замок только с одной стороны. Его прикрывали скалы. С трёх других сторон нельзя было не то что разместить машины – там вообще подняться наверх мог только хорошо обученный скалолаз.

Некоторые зубцы, которые сворачивал наш крюк (защитники замка, конечно, пытались поджечь машину, но пока им это не удавалось), так вот, некоторые зубцы поддавались подозрительно легко. Память Андрэ де Монгеля подсказала ответ. Если бы мы не свернули эти зубцы, то когда мы подошли бы к самим стенам, защитники обрушили бы их нам на головы.

Порядком разворотив одну стену, мы передвинули крюк к другой, а к стене подползла башня и подошли передвижные сарайчики. На один из сарайчиков из невидимых доселе отверстий в стене вылилось кипящее масло. И воткнулось несколько дюжин зажигательных стрел. Сарайчик вспыхнул, но как-то вяло. Погорел-погорел и потух. Оправдали себя сырые воловьи шкуры. Куда больше, чем от огня, люди, находившиеся в нём, пострадали от дыма. Кто-то вывалился из него, судорожно хватая полной грудью воздух. Его сразу же нашла стрела, выпущенная со стены. Остальные были умнее – никто не выходил. Через некоторое время сарайчик пополз дальше.

Подтащили лестницы и скаты. Не такие лестницы, как показывают в фильмах, то есть не тоненькие и узенькие, поставленные будто бы для маляра, который собирается красить стену атакуемого замка. Лестницы были совсем другими. Они были настолько широкими, что по ним одновременно могло подниматься до шести человек. Понятно, что повредить такую лестницу или оттолкнуть её стоило защитникам очень больших усилий. Скат – это модернизация той же самой лестницы. Деревянное основание с поперечными планками. Опираясь на планки ногами, можно попросту взбегать на стену.

Если бы какой-нибудь «зелёный» увидел, сколько леса пошло на эти нехитрые машины и сколько пеньков мы после себя оставили в ближайшем лесу, он утопился бы в ближайшем ручье. Поскольку вешаться ему было бы уже не на чем.

Одновременно с установкой лестниц и скатов с башни был перекинут деревянный мостик. И наши ребятки побежали на стену...

Там их уже ждали. С алебардами и копьями наперевес. Прячась за собственными щитами.

Тут в действие вступило ещё одно устройство. Это была слегка изменённая вариация крюка. К концу жерди вместо железки для срывания зубцов была прикреплена корзина, в которой сидело несколько солдат. Пыф! – и корзина, совершив большую дугу, оказывается в той части стены, где защитников меньше всего. Наёмники выпрыгивают из корзины. Там тотчас же начинается рубка. К этому участку стены мигом ставятся лестницы. На нас снова выливают кипящее масло. Одна из лестниц загорается. Как весело.

Особенно весело людям, которые ползут по ней.

Введя в бой всё, что можно было ввести, и придя к мысли, что в моих ценных указаниях больше никто не нуждается, я было рванулся лично поучаствовать в «славном деле», но мой приятель-отморозок (это который тамплиер) перегородил мне дорогу:

– Даже и не думай.

– Какого дьявола...

– Ты у нас командующий? Вот и командуй. Не уподобляйся... сам знаешь кому. И без тебя найдётся, кому помахать мечом. – И сам побежал к замку.

В эту минуту я почти ненавидел Ги.

Но остался на месте. Потому что тамплиер был прав. Сейчас я – совсем не тот человек, который от нечего делать сражался под знаменем Родриго де Эро. Сейчас дрались мои люди. Неважно, это были наёмники Хайме, слуги Фернандо или родственники Эгвеньо. На время войны они признали моё главенство. Это была моя затея. И я отвечал за то, чтобы она не кончилась полным крахом.

116